Может ли хороший актер быть плохим человеком. Саша (Исраэль) Демидов в откровенном интервью
vesty.co.ilОн говорит негромко, слушает внимательно. Выглядит мягким, спокойным, уравновешенным, что так нетипично для актеров. Но вот увлекается и вдруг, стремительно и без перехода, меняется лицом, голосом и пластикой — будто перепрыгивает на секунду в другую оболочку, чтобы затем так же непринужденно вернуться обратно. Это выглядит волшебством. Так же, как его легендарная молодость. Глядя наСашу (Исраэля) Демидова,невозможно поверить, что ему 65 лет, и тридцать из них он провел на сцене театра «Гешер», став его звездой и талисманом, культовым актером Большой алии. Саша Демидов дал интервью «Вестям».
— Тридцать лет в одном театре — такое нечасто встретишь. В чем секрет этого постоянства? — В том, что мы все вместе приехали из Москвы, чтобы сделать театр. Мы собрались вокруг Евгения Арье,он был наша душа, наш учитель, очень любили его и любим.
— Вы учились у него на курсе? — Это был курс Андрея Гончарова и Марка Захарова. У Захарова тогда вышли телефильмы: «Мюнхгаузен», «Обыкновенное чудо», и я был совершенно ошалевший от них. Приехал поступать из Ташкента, будучи уже взрослым, имел специальность инженера-строителя. Поступал во все институты — и в Москве, и в Питере, где тогда набирали курсы Лев Додин и Зиновий Корогодский. Везде меня брали, хотя я ничего не умел. Был у меня номер — блюз, импровизация на смеси языков, он мне и открывал все двери. Я, кстати, этот блюз до сих пор пою, он по-прежнему пользуется успехом. Так вот, из-за Захарова я выбрал ГИТИС, а Евгений Арье преподавал у нас актерское мастерство. Он тогда был молодой и очень модный режиссер, сделал несколько интересных спектаклей, в частности «Розенкранц и Гильденстерн мертвы».
— С этого же спектакля началась история «Гешера» в Израиле, а теперь он возвращается
