Вечером я сидела над рабочим документом с рекомендациями персоналу о новых указаниях минздрава. Закончила составлять его, отправила электронной почтой — и вдруг меня охватила дрожь, а сразу за ней сильная слабость. Я бросилась делать тест на антиген — и четко увидела две полоски. Как же случилось, что я, отвечающая за здоровье больных, сама заразилась? Неужели я, обязанная подавать личный пример пациентам, сама сделала что-то не так?
Подумав об этом, я припомнила вечер рабочего дня, когда так устала, что позволила себе снять маску. Несколько минут я разговаривала с другим человеком лицом к лицу. И, видимо, вот результат...
Я сразу же со страхом подумала, кого могла заразить. Первая мысль: родители. Они у меня довольно пожилые люди. Папа воевал в Войне за независимость Израиля, мама пережила Холокост. Несколько дней назад я их навещала, чтобы помочь починить кое-что в квартире, и на прощание обняла обоих. Какой ужас, неужели я могла их заразить? А коллеги, с которыми мы работаем плечо к плечу? Если бы только я была осторожнее...
Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, вызвав и горечь, и сожаление.
Я заболела на пике пятой волны эпидемии, в ту неделю, которая запомнится рекордными показателями заболеваемости. Будучи привитой четырьмя дозами вакцины, я переносила заболевание, как говорится, в легкой форме. Однако в действительности легкой эта болезнь не показалась.
Первые четыре дня я испытывала чудовищную слабость. Поразила также полная невозможность сосредоточиться: решив поработать из дома, я не смогла прочитать даже электронное письмо длиной в три строки. Меня одолела страшная сонливость, и пришлось лечь и закрыть глаза. Я провалилась в сон.
Затем к слабости и кашлю добавились боли в суставах и головокружение