13 октября, через неделю после резни, устроенной ХАМАСом на юге Израиля, канцелярия премьер-министра сообщила о том, что Биньямин Нетаниягу сделает заявление для прессы — «вот прямо сейчас». Когда страна, находящаяся в состоянии шока, объятая горем и яростью, узнает, что лидеру государства есть что-то срочное сказать народу, вплоть до того, что он готов предстать перед камерами в пятницу вечером, она приходит в состояние максимальной бдительности и готовности.
Однако Нетаниягу не сказал ничего такого, что уже не было произнесено до него. В Израиле решили, что основной целью выступления была попытка уравновесить глубочайшую эмпатию, которую с начала трагедии выражал израильскому народу и семьям похищенных президент США Джо Байден. Американский лидер нашел время для того, чтобы побеседовать с семьями похищенных американцев — в то время, как Нетаниягу вообще с трудом признавал их существование, вне зависимости от имеющихся у них паспортов.
Но сам Нетаниягу сумел напомнить всем нам 15 декабря огромный разрыв между двумя своими ипостасями — политика и человека. Между человеком, которого депутат Галит Дисталь-Атбарьян в приступе подхалимажа назвала «отцом нации» — и между человеком,