Когда на крышу лоджии ночью шумно садится ворона, а ты пригибаешься, думая, что это артобстрел.
Когда где-то вдали едет электричка, а ты представляешь будто работают «Грады». Потом вспоминаешь, когда они стреляют – должна быть взрывная волна. Если ее нет, значит это электричка.
Когда смотришь в небо и видишь пронзительно горящие звезды, а ты хочешь выхватить взглядом улетающий куда-то на курорт самолет. Понимаешь, именно сегодня ты сам должен был лететь куда-то в Гданьск. Нет обиды на жизнь и разочарования, есть какой-то ступор.
Когда миниатюрная девушка, идущая на вокзал с рюкзаком и огромным чемоданом (как она с ним в поезд будет пробиваться?) заходит в придомовой магазин и покупает там килограмм пшена. Зачем? Выходит, открывает и кормит голубей.
Когда оставшиеся в доме семь семей (остальные уехали кто куда) собираются в подъезде и решают – кто сегодня следит за чердаком, а кто сбегает за «молочкой» для одинокой очень «древней» старушки, живущей на первом этаже. Пережившей, кстати, в этом доме Вторую Мировую и рассказывающей нам куда бежать если что. Успокаивает, дом у нас счастливый, в ту войну четыре подъезда разбомбили, наш один остался, значит и сейчас выстоим.
Когда приезжающий раз в сорок минут поезд метро выплескивает на улицу очередную толпу беженцев, стремящихся попасть на вокзал. По количеству идущих людей можно определять уровень страха. Людей больше – бомбят сильнее, меньше – условно спокойно. Одна из таких колон впечатлила и удивила – шли и пели гимн Украины.
Когда под мощные «бахи» в сторону Днепра идут два мужика в рыбацком обмундировании и удочками в руках. Что они собираются сейчас ловить?
Когда твоей дочери, в самый разгар обстрелов исполняется семнадцать лет, а ты не только праздник девушке